Триумфатор Путин. Щит, мяч и бараны. Второй фронт.

Председатель РАЙ-Кома Партии остановился у дверей своего кабинета. Мысль о ремонте, витающая по коридорам РАЙ-Кома тут же догнала разведчика и, проникнув через пулевое отверстие (примерно на 2 дюйма ниже копчика), пройдя по спинному мозгу, крепко засела в его пульсирующем мозгу. Разведчик еще секунду молча постоял у двери и, выдавив из себя остатки неуверенности при помощи силы воли, ею же, погасив остатки жжения в районе пулевого ранения, вошел в кабинет. В пустом кабинете все еще витал дух спешки, с которой покидал кабинет Председатель колхоза, уезжая в Диснейленд. Об этом свидетельствовали разбросанные, как попало, игрушки и записка на газетном столике, написанная размашистым, торопливым почерком Председателя. Наконец-то, сняв с лица железную маску разведчика, Председатель бросил добродушный взгляд на оставленное послание. "Дорогой", - с этих слов начиналась записка. "Дома", - сказали глаза Председателя РАЙ-Кома, по привычке, сжигая прочитанную записку. Он еще ровно 27 секунд постоял в холле, наблюдая за сгорающим письмом. Огненные червяки бегали по почерневшему листу, доедая остатки чернил, превращая бумагу в разваливающийся на лохмотья серый пепел. Последняя искра, замысловатым пируэтом, напоминающим цифру 10, скользнув по краю письма, отразилась в зрачке Председателя, когда он уже шел вглубь кабинета. В его тишине, где-то под высоким потолком, витал дух одиночества и тревоги. А за окном, задернутым тяжелой, непроницаемой шторой, пряталась его сестра, атмосфера страха и растерянности. Разведчик не мог их не заметить и, по обыкновению, первым заговорил с Демонами. «Крови моей хотите? Не дождетесь. И, если до 10-го числа (так он расшифровал знак, посланный ему угольком сожженной записки) вы все еще не улетучитесь, вы увидите кровь. Настоящую. Кровь десятков, а может быть даже сотен баранов, орально расстающихся со своей девственностью». С этими словами Председатель РАЙ-Кома медленно погрузился в глубокий, спокойный сон разведчика.

Председатель проспал ровно 20 минут. За это время ему успел присниться беззубый и взлохмаченный Судья, оглушительно-пронзительным свистом загоняющий в вольер  выбежавших на поле баранов, отбившихся от стада, недовольных его судейством.

Потом неведомая сила приподняла его ввысь и, проносясь над огромным колхозным болотом, Председатель вновь увидел, но уже огромное стадо таких же баранов, громко, почти нестерпимо, громко блеющих, глядя на него, задрав свои безмозглые головы вверх. Сверху они казались такими крошечными, что походили больше на муравьев, но их голоса, врываясь в незащищенные ладонями уши Председателя РАЙ-Кома, вынужденного парить над стадом, расставив руки в стороны, разрывали ему перепонки.

В ту же минуту, прорываясь сквозь ошеломляющее блеяние огромного стада, откуда-то издалека, донесся знакомый голос Председателя колхоза. Он все нарастал и, в конце концов, окончательно заглушив голос баранов, отчетливо кричал уже откуда-то изнутри головы, - «Не верь им, они тебя обманывают!» Председатель РАЙ-Кома, впадая в какую-то непостижимую для него панику, вдруг резко, практически срываясь на истерический вопль Тарзана, закричал протяжное человеческое «А-а-а!», и беспорядочно замахал руками и ногами, от чего потеряв равновесие, камнем рухнул вниз. 

В кабинете было темно и тихо. Даже слишком тихо. Только в проснувшемся мозгу Председателя нервно пульсировал метроном, ритмично отстукивая 180 ударов в минуту. Через минуту, огромная, стальная сила воли вырвалась наружу из маленького, нежного сердца разведчика и придерживая стрелку метронома, придала ему обычный ритм. Председатель снова открыл ежедневник на последней странице. Запись была на месте. До триумфа оставалось 84 дня. Он уже не помнил свой сон. Он видел свой триумф. Спокойно поднявшись из мягкого кресла, почесав через бронетреники зудящее пулевое отверстие, он вышел в коридор.

Шаркая уютными домашними тапочками, Председатель РАЙ-Кома Партии шел по коридору  РАЙ-Кома Партии. В коридоре было многолюдно. Обгоняя его, и наоборот, спеша на встречу, повсюду суетились какие-то люди в головных уборах, сделанных из газет. В руках у металлургов, угольщиков, студентов и автомобилистов, были кисточки, валики и ведра. Учитель истории поддерживал стремянку с взгромоздившимся на нее фермером, а известный врач, вместе с программистом, вооружившись шпателями, соскребали со стены старые обои. Повсюду стоял запах краски, а прямо перед Председателем, его личный киномеханик. «Кого назначили главным?», - поинтересовался Председатель у киношника с явной издевкой в голосе, так как заранее знал, кого он назначил главным. И, не дав раскрыть рта растерянному собеседнику, улыбаясь, произнес, - «Да знаю, знаю, расслабьтесь. Выполняйте свою работу. Я смотрю, у вас тут неплохо получается». С этими словами, Председатель, с благодарностью, посмотрел на застывших в немых позах тружеников и, не сдержав душевного порыва, продолжил, обращаясь ко всем, -  «Мы видим, что происходит в некоторых коридорах, где функционеры РАЙ-Кома партии не красят стены, а красите вы, настоящие "народные фронтовики". Сейчас они на вас начинают оказывать давление, чтобы вы вернули им украденные у них малярные инструменты и краску. Я к этим жуликам из РАЙ-Кома отношусь с очень нежными чувствами. Это организация, которую я создавал, но я обращаюсь к вам и к тем кандидатам в маляры, которые прошли по спискам, но еще не получили валики и кисточки. Не поддаваться никакому давлению! Никаких кисточек и тем более красок никуда не сдавать!» Громкое эхо торжественной речи уже скрывалось за поворотом, когда ее буквально подхватил киномеханик и обращаясь ко всем присутствующим, добавил, - «РАЙ-Центру нужен руководитель: смелый, сильный умный, – объяснял он со слезами на глазах, – способный не только защитить права и свободы граждан, но и напомнить об их обязанностях». Услышав такие слова, красильщики еще более интенсивно забегали по коридору, размахивая кисточками и распространяя по коридору едкий, почти удушающий, запах свежей масляной краски. А киномеханик, все еще не сдерживая слез, то ли от счастья, то ли от разъедающей глаза химии,  вытянувшись по струнке так, что чуть не лопнула натянутая струна и, заодно с ней, его позвоночник, рапортовал своему Председателю, - «Я всей душой возьмусь за эту деятельность!» И тут же продемонстрировал всю свою душу, обнажив волосатую грудь. Председатель РАЙ-Кома удовлетворенно осмотрел грудь и кокетливо дернув киномеханика за отвердевший сосок, ухмыльнувшись, стал удаляться, со словами, подарившими надежду не одному жителю РАЙ-Центра, - «Работайте. Я чуть позже пришлю за Вами».

Сидя за письменным столом, общаясь с собственным вдохновением, Председатель РАЙ-Кома рисовал на бумаге круги. Потом он перечеркнул круг и, к своему удивлению, заметил, что вышел экватор. Потом он обозначил два полюса и взглянув на получившийся рисунок, неожиданно вскочил как укушенный и, схватив трубку телефона, уже через секунду отдавал указания своему Писарю, - «Директора свинофермы разыщите и срочно ко мне в кабинет. Что-то я давно о нем не слышал. Да, и захватите баскетбольный мяч. Я со своим другом побросаю его в урну. Да, да, в корзину, конечно же. Мяч в урну, Директора в корзину. И поторопитесь. Он мне нужен до 15-го числа. Позже он мне не интересен». Положив трубку, Председатель мысленно поблагодарил свое вдохновение и вызвал трезвый расчет. Трезвый расчет, в количестве двух верных Писарей и одной слащавой мадам с огненно-рыжими волосами, незамедлительно прибыл. С ним прибыл и Главный Судья. Обсудив все детали предстоящей операции по реинкарнации Директора свинофермы, канувшего в лету этим летом, заговорщики дали себе как следует отдохнуть. У старика Судьи с собой всегда "было" и компания отвела душу в дальнюю комнату и заперев ее на ключ, оторвалась на рыжей бестии с гламурными ляжками, смачно припудривая ее судейским волшебным порошком. Уже на следующее утро, рыжеволосая незнакомка, находясь в приподнятом с вечера настроении, знакомила колхозников с планами на ближайшую посевную кампанию. А Судья, все еще находясь в состоянии комы, с застывшей на его лице кривой улыбкой, пряча руки под столом, благодушно поглаживал аппетитную ножку незнакомки, утвердительно кивая тяжелой от похмелья головой на каждом ее слове. 

---

Председатель РАЙ-Кома Партии шел по коридору РАЙ-Кома Партии и любовался последней записью своего ежедневника. Триумф был уже на 80-й странице. Разведчик довольно ухмыльнулся и остановившись, обведя глазами коридор, пахнущий  еще совсем свежей краской свежевыкрашенных стен, остался доволен работой маляров. Он еще заметнее улыбнулся. Потом открыл первую страницу записной книжки, и слово в слово записал роящийся в его мозгу монолог. "Знатная дурь у этого Судьи, но этого как-то мало. Надо бы попробовать жополизов. Мой друг ведь не зря их так рекламировал. Завтра же. Только нужно отобрать самых ядреных, забористых, остроязычных". Затем, еще раз перечитав запись, удалив битые кластеры, закрыл ежедневник и уверенно зашагал по коридору, звонко отстукивая каблуками по натертому до блеска паркету.

Председателю РАЙ-Кома все больше нравилось это здание и его новые старые стены, приятно пахнущие свежей краской. "Цвет не тот, но запах какой-то знакомый", догнала разведчика мысль в конце коридора, когда нащупав в кармане зеленую купюру с портретом иностранного Председателя, он остановился и поднес ее к своему носу.